ШЕСТНАДЦАТЬ БЕСПРИЗОРНЫХ ДЕТЕЙ И СЕМНАДЦАТЫМ - МОЙ ПАПА НА ТАБУРЕТОЧКЕ

Это воспоминание Таинства Крещения в разрушенной ещё Иоанно-Предтеченской церкви первой встаёт из прошлого перед мысленным взором Марины Гудошниковой, одной из самых первых не только прихожанок, но и сотрудниц храма. 

Марина Геннадьевна Гудошникова - заместитель начальника отдела катехизации Красноярской епархии и председатель правления Региональной общественной организации "Центр материнства и детства святых Петра и Февронии". 

"Начало 90-х. Каждый день я прихожу в благотворительную столовую для беспризорных детей. Там организована миссионерским клубом епархии и меценатами первая воскресная школа. Кормим их, голодных и холодных, рассказываем о Боге, рисуем, рукодельничаем. Вижу эти детские рисунки, "красные квадраты" - листы бумаги, до краёв, без щёлочки, заполненные кровью и страданием. Слышу разговоры 10-летних пацанов. У них весь день распланирован: покушать здесь, потом успеть на две районные ёлки - там могут давать подарки, к пяти вечера обязательно набедокурить и попасть в РОВД, чтобы в пересменок, без разбирательств, а сразу спать. 

Никто из нас, педагогов и попечителей клуба, не решился стать их крёстным, когда мы привели их крестить в ближайший к нам храм - святого Иоанна Предтечи. Наверное, их крёстным стал настоятель, отец Агапий? Как сложилась их дальнейшая судьба - мне неведомо. Может, кому-то из них достало той крещальной благодати, чтобы выжить в этом мире. Ведь и Иоанн, сирота, оказавшийся в пустыне в раннем детстве, стал первым святым Церкви. Среди руин, под потолком, подпёртым балками, звучал добрый голос батюшки: "Крещается раб Божий во имя Отца, аминь. И Сына, аминь. И Святаго Духа, аминь..." 

Семнадцатым крещаемым был мой папа, коммунист и внук священника. Отец был смертельно болен. Тоже сирота, он в этих развалинах, с этими беспризорными детьми, как будто вернулся в своё послевоенной детство. Слава Богу, он всё же внял моим убеждениям - надо креститься, иначе ТАМ нас с ним ждёт уже вечная разлука. "Да, я хочу быть с вами" - решил папа. К тому времени он совсем ослаб и во время Крещения сидел на табуретке. А через полгода умер. Но мы с детьми были уже спокойны, будем вместе с папой: все три положенных дня над папой прихожане Иоанно-Предтеченской церкви читали Псалтирь. 

Это было лишь начало нашей общей с храмом судьбы. Работы в 90-е не стало. Чтобы прокормить детей, трудилась за еду. Всё лето колесила с туристами и спелеологами поварихой. Осенью сезон окончился и еда тоже. Рыдающей в притворе храма меня обнаружил отец Агапий. И взял готовить еду для трудников. Снова появился кусок хлеба для меня и моих детей. А вместе с ним - возможность молиться. Эти непростые полгода трудничества в разрушенном храме стали моей покаянной молитвой за отца. 

Что же это были за полгода? При храме жили 6-8 трудников, людей разных, но в основном покорёженной судьбы. Дядя Коля, Сергей, Витька-курносый, Витька-узбек, Индеец - как называли они друг друга, Элпидифор, иподиакон Владыки. Галина, тётя Валя, наш настоятель отец Агапий и его любимая кошка. Разбирали завалы мусора, одежды, в моём случае - посуды и еды, ведь мне досталась на хозяйство "трапезная". И много молились. 

Можно сказать, что за эти 15 лет места работы я не поменяла. Старая трапезная была ровно тут же, где сейчас кабинет катехизаторского отдела епархии, в котором нынче я тружусь. Правда вместо столов и компьютеров была чёрная от грязи ванна, завешанная целлофаном, где мыли и посуду, и мылись трудники. Последнее, правда началось после того, как мне удалось отмыть ванну несколькими пачками "доместоса" и обнаружилось, что она вообще-то белая. Появилась пожертвованная кем-то стиральная машина. На двуконфорочной плитке варили в огромных кастрюлах сразу и первое, и второе, и третье...

И вот Престольный праздник. Должен приехать Владыка на общую с прихожанами праздничную трапезу. Сварили уху из рыбных голов, приготовили плов с изюмом и орехами - специально для монашествующих. Накрыли столы в соседнем, большом, помещении и с тех пор стали называть его "большая трапезная" или "чистая трапезная". Первый архиерейский приём прошёл успешно. 

И после, в будни, в новой трапезной всё стало уже по-православному этикету. Образа, под ними во главе стола настоятель, я подаю на стол. Помню, банка с огурцами не открывалась. Я не смогла открыть, по ряду мужики здоровые каждый попробовал крутить - никак. Отец Агапий взял, перекрестил крышечку и открыл легко, с мягким чпоком. 

С трудниками отцу Агапию конечно было не просто. Люди жизнью битые. Пост, чистый четверг. Настоятель накупил к Пасхе изюма, орехов. Я готовлю, даже не пробуя - чтобы не оскоромиться. А они набрали колбасы и налопались до отвала. Или вот, Коля-трудник, как-то однажды специально порезал палец, чтобы не работать. Думал, будет лежать-отдыхать, а отец Аапий его поставил ко мне на кухню акафисты читать, в том числе, и об устройстве моей судьбы. 

И судьба моя наконец устроилась. Пригласили работать по специальности - заместителем директора Антикризисного центра семьи и молодёжи. И тогда я поняла - зачем были эти полгода испытаний тяжёлым трудом, голодом, отчаянием, близким соприкосновением с отверженными миром людьми. Благословенные полгода моей и соборной непрерывной молитвы." 

Фото из личного архива Марины. Конец 90-х - начало 2000-х. Современное фото Юрий Новиков