ПОБЕДНЫЙ МАЙ

Победный май 1945 навсегда вошел в генетическую память нашего народа.
Марши «Бессмертного полка» не вмещаются в улицы городов и давно вышли за пределы России.
Да и по времени – это событие не одного, пусть и победного дня 9 мая.

Завершая май, мы идём последней шеренгой скорбного, и вместе с тем, радостного шествия.
Прихожане и сотрудники Иоанно-Предтеченского храма продолжают рассказывать о своих защитниках Отечества. 

Галина Степановна Яровая, заместителя митрополита по правовым вопросам, рассказала о своём дедушке Яровом Степане Абрамовиче, офицере-артиллеристе, участнике Московского парада 1941 года и защитнике Москвы. 

Светлана Александровна Тюрина, руководитель паломнического центра Иоанно-Предтеченского храма, прислала выписку из наградного листа её дедушки Тюрина Сергея Антоновича, минёра-подрывника железнодорожных войск. 

Мой отец, Сальников Виктор Иванович, родился в селе Никольском Уярского района Красноярского края. Его родители, Иван Прокопьевич и Мария Михайловна, были православными. В их доме даже в советское время висели иконы. Они всегда исполняли молитвенное правило, посты, ходили в церковь, отмечали православные праздники.

Мария Михайловна вместе со своей сестрой Аграфеной пели в храме на клиросе. Иван Прокопьевич не смотря на то, что был слепым, читал вслух специальные, со шрифтом Брайля, книги духовного содержания. Родители Виктора и его младшей сестры Марфы были инвалидами, работать не могли, жили очень бедно. Семья питалась только со своего приусадебного огорода. Нередко приходилось ходить по близлежащим селениям просить милостыню. Поэтому главным кормильцем в семье с 11-12 лет был мой отец. Он работал в подсобном хозяйстве, в «Транспите», возил грузы в Красноярск на лошадях, потом освоил трактор. 

В 1943 году 16-летнего паренька призвали в армию и отправили на Восточный фронт в Благовещенск. Служил в пограничных войсках на Курильских островах. Пограничники проверяли суда, баржи, пароходы, - пассажирские, грузовые, рыболовецкие. Было очень много нарушителей, которые пользовались любой лазейкой, чтобы проникнуть в наши территориальные воды. 

После окончания школы младших командиров Виктору присвоили звание сержанта, наградили за хорошую службу знаком «Отличник пограничной службы». Об участии в войне отец рассказывал 

неохотно. Только подробно вспоминал о необычно красивой природе Курил, о сопках и вулканах, а так же о рыбе, которой полакомился вдоволь. Может быть, поэтому отец на всю жизнь сохранил пристрастие к рыбным блюдам? В 60 - годы, когда отец серьёзно заболел, он вспоминал о том, как приходилось подолгу лежать на земле, в засаде, не шевелясь, и в жару, и в дождь, и в лютый холод. Наверное это повлияло на его здоровье, у него были слабые лёгкие. 

Виктор Иванович демобилизовался в 1951 году, отслужив 7 лет. Вернулся в село, стал работать шофёром в Балайском леспромхозе. Женился на моей маме, учительнице начальных классов. У них родилось трое детей. В 1974 году наша семья переехала в Красноярск. Виктор Иванович устроился на завод Синтетического каучука шофёром, где занимался ещё и общественной работой в профсоюзном комитете. Мой младший брат работает инженером на том же заводе, где последние 20 лет трудился отец. Виктор Иванович награждён медалями к юбилеям Победы в Великой Отечественной войне, почётными грамотами. Его портрет украшал аллею славы передовиков производства. 

Отец особо почитал праздники: День Победы, День пограничника и Троицу. В эти дни он всегда вспоминал своих друзей - сослуживцев, родных, ушедших в мир иной, слушал военные песни. На Троицу в нашем селе все жители ходили на кладбище. Храма в селе и округе не было. Да и боялись люди открыто показать свою веру - могли с работы уволить или даже осудить. И вот в Пятидесятницу жители, нарядившись, с детьми и внуками шли на погост помянуть своих родных и разделить с ними радость праздника. В 50-70-х годах ещё живы были селяне, родившиеся до революции, а значит, верующие. Ещё живы были и ветераны, вернувшиеся с войны. А на войне, как известно, все верующие. Некоторые жители шёпотом поздравляли друг друга с праздником. До взрослого возраста я считала Троицу главным праздником православия.

Скончался отец в возрасте 79 лет. В моей памяти он остался жизнелюбивым, трудолюбивым, волевым, справедливым, любящим отцом и дедом. Отца нет с нами вот уже 12 лет. Но мы, его родные чтим его память, скучаем, особенно в его любимые праздники... 
 

АНТОНИНА АЛЕКСАНДРОВНА СЕРГОЧЕНКО о своём отце Шевченко Александре Евтуховиче. 

Антонина Александровна – повар епархиальной трапезной. Большой мастер своего дела. Откликнувшись на наш призыв, рассказала о своём отце, таком же мастеровитом, как и она, несмотря на ранение и пожизненную инвалидность. 

«У отца не было ступней ног, только пятки. На них он и ходил, хромая. Контуженный во время боя, пролежан долго на холоде. Его засыпало снегом, а ноги остались снаружи сугроба. Отморожение и ампутация. Отец не любил вспоминать войну. Она не только сделала его инвалидом, но и разлучила с любимой. Он не вернулся к своей невесте в украинское село Сердеевку. Постеснялся своего уродства или не захотел быть обузой, не знаю, он не рассказывал. Но прожив жизнь и сопоставляя факты, я думаю, что было именно так. 

Уже взрослой женщиной, я побывала в его родном селе. Училась в Киеве на курсах повышения квалификации. Узнала, что папино село неподалёку, всего в 90 километрах. Поехала спонтанно. Вышла из автобуса: белёные хатки, зелено всё, крыши из камыша. Зашла в сельский магазин купить подарков родне. Спросила у продавщицы, где живут такие-то – папин брат с семьёй. Мгновенно по селу пронеслась молва «ДочкА СашкА приехала!» К дому дяди меня уже сопровождала толпа народа. Отец 20 лет не был на родине, но поддерживал с родителями связь через письма, телефонные звонки, посылки. Встреча была очень трогательной.

После ранения папа оказался в Казахстане, долго лечился по госпиталям. Встретил и полюбил мою маму. Она к тому времени была вдовой с ребёнком на руках. И родила папе ещё шестерых. Носила звание «матери-героини». Нашему папе государство бесплатно давало машины «инвалидки» и специальную ортопедическую обувь. Так что при своей хромоте папа прожил очень насыщенную, полезную жизнь. Окончив после госпиталя курсы бухгалтеров, он постоянно учился и дорос до главного экономиста Уч-Аральского совхоза. Вывел совхоз в передовые. О нём писали в газете в рубрике «Копейка рубль бережёт». И даже когда папа вышел на пенсию, к нему домой постоянно шли люди за советом. 

Папа терпеть не мог алкогольных застолий и 9 мая отмечал со своими друзьями-пасечниками. Максимум, что они поднимали за День Победы – это медовуху. Раз в году он надевал пиджак, гремевший медалями, и отправлялся к пчеловодам, таким же фронтовикам, как и сам. В те годы фронтовиков было ещё много. Светлая им всем память.» 

ОЛЬГА НИКОЛАЕВНА ТРИФОНОВА об оккупации и концлагере. 

Ольга Николаевна с недавних пор помогает настоятелю нашего храма и церкви святого Сергия Радонежского в строительстве. Опытнейший инженер-строитель на пенсии, она знает всё о строительных технологиях и нормативах. Очень живая, эмоциональная, когда-то она пережила оккупацию, голод, неволю и смерть близких людей. По понятным причинам, ей не хотелось рассказывать об этом подробно. Но нам, живущим уже так далеко от тех событий, важны даже самые мелкие, на первый взгляд, детали войны, ставшей на долгие годы главным стержнем современной отечественной истории. И так велика благодарность к их участникам. 

«Брянскую область, где наша семья жила в годы войны, оккупировали дважды. Брянские леса стали символом партизанского движения. Поэтому у нас фашисты лютовали: вешали, жгли, расстреливали - в отместку. Постоянно бомбили леса, где только увидят какое шевеление. В нашем селе устраивали публичные казни тех, кто как-то причастен был к власти. 

Пытали много дней жену председателя сельсовета Марию, требовали сказать, где её муж. Привели на площадь казнить, согнали нас всех. Она уже и на человека была не похожа – волосы все выдернуты, кожи нет. И вдруг виселица оборвалась. Фашисты переполошились: «Нельзя казнить, если Бог прямо указывает, что смерть Ему неугодна.» Принесли простыню, завернули её и в госпиталь. Ночью партизаны во главе с мужем Марии устроили налёт на госпиталь, отбили её. Мы думали, сгниёт она в лесах от ран. Но нет, выходили, мохом обкладывали. И волосы отросли. 

Я это не столько сама помню, сколько по маминым рассказам. Свои воспоминания - мне было три года – это загон с соломой, где мы, пленные, живём под открытым небом, и крупные вши, которых постоянно стряхиваем, снимая одежду. И страшный голод, от которого нет спасения. Слава Богу, это было лето, а к зиме нас уже освободила наша армия. 

Но голод продолжался и почти десятилетие после войны. Вернулись мы на совершенно пустое место: ни домов, ни скота, ни зерна. Лебеда, крапива, клевер и единственное лакомство - «тошнотики», прошлогодняя мёрзлая картошка, забытая в земле с осени и найденная к огромной радости весной. Вот наш рацион.»

Статус «несовершеннолетний узник фашистских концлагерей» даёт Ольге Николаевне право на бесплатный проезд в любой конец страны - каждый май. Поэтому День Победы она год от года празднует в разных городах. В нынешнем – в Санкт-Петербурге и Соловецком монастыре. Паломничает. Отказалось, что её дед был дьяконом, и сама она с присущей ей энергией истово молится за новое для неё дело – строительство храма. На Соловках дошла до игумена с прошением о его святых молитвах – чтобы храм Сергиев достроить.